Николай Иванович Пискарев (1892-1959)

Родился Н. И. Пискарев 20 ноября 1892 года в г. Бежице Орловской губернии. Одиннадцати лет он поступил в Строгановское училище. Начав со столярной мастерской, перешел на чеканку по металлу, а в 1910 году, получив звание мастера, Пискарев поступил в графическую мастерскую, занимаясь одновременно и скульптурой. Художник с благодарностью вспоминал о внимательном отношении к нему Н. Андреева и В. Домогацкого, о большой роли в художественном развитии учащихся С. Ноаковского, читавшего историю искусств и композицию, и о С. Голоушеве, бывшем организатором и непосредственным руководителем графической мастерской.

 В освоении гравюрных техник Пискареву очень помогли его занятия скульптурой: сам процесс борьбы с материалом, особенно при чеканке, развивал точность глаза и твердость руки. Сыграла роль и рано начавшаяся работа для издательств! — выполнение обложек, виньеток, реклам. Стремясь овладеть техникой рисунка для печати, юноша рисовал упрямо, настойчиво, «до боли в глазах и в пальцах», пером и кистью на бумаге всевозможных фактур. Работал и на пергаменте — писал и украшал торжественные адреса, что оставило след в дальнейшей работе над шрифтом и орнаментом.

 Первые самостоятельные композиции Пискарева относятся к 1911—1912 гг. В Строгановском училище гравюра изучалась как часть полиграфического производства; здесь не было культа интимности и любования неповторимостью ручного оттиска. Пискарев увлекался печатью на машине и на всю жизнь остался сторонником массовости эстампа.

 В первые годы Николай Иванович работал главным образом на линолеуме, занимаясь также офортом и литографией. В технике цветной гравюры па линолеуме он выполнил для получения звания художника серию архитектурных пейзажей Москвы и Петербурга. Влияние работ А. Остроумовой-Лебедевой смягчено в них личными впечатлениями художника. Стремясь к импрессионистической передаче мгновенного, он изображает город и под дождем, и при падающем снеге, и в закатный час. Цвет берет локальный, несколько упрощенный, иногда печатает на цветной бумаге, используя и самую ее фактуру.

Строгановское училище Пискарев окончил в 1916 году, выступив еще в 1915 году впервые со своими гравюрами на выставке графических искусств в галерее Лемерсье в Москве.

В первых работах Пискарева после Великой Октябрьской революции редко встречается непосредственно революционная тематика (лишь в 1920 г. им было выполнено несколько военных плакатов), но по своему характеру они находятся в тесной связи с бурной динамикой переживаемых лет, что сказывается и в порывистой, напряженной манере гравирования и в выборе мотивов: «Гроза», «Ветер» и 1. п. Вихревые порывы, сгибающие деревья до земли, челн, борющийся с волнами, — радостное молодое чувство жизни ищет выхода в ярких красках и стремительных мазках. Буйная живописность работ В. Фалилеева становится художнику ближе строгой графичности гравюр А. Остроумовой-Лебедевой.

Пискарев и биографически в эти годы был связан с В. Фалилеевым как его помощник по офортной мастерской во вторых государственных художественных мастерских, в дальнейшем ВХУТЕМАСе (ВХУТЕИНе), где вскоре он стал заведующим кафедрой книги (впоследствии Пискарев был утвержден в звании профессора по кафедре типографского дела). Еще раньше, в Строгановском училище, и позднее, живя у гравера И. Павлова, Пискарев пробовал заняться ксилографией, но техника тоновой репродукционной гравюры на дереве не казалась ему привлекательной, и только обратившись к книге, он заинтересовался возможностью Печати иллюстраций вместе с набором, осознал новые богатые возможности материала и на много лет избрал путь ксилографа-книжника.

Начало было положено, когда по предложению В. Фалилеева Пискарев принял заказ Государственного издательства на иллюстрирование пьесы А. Луначарского «Освобожденный Дон-Кихот» (ГИЗ, 1922). Поражает, каким продуманным, законченным и принципиально новым оказалось это издание в оформлении молодого художника. Господствующим стилем художественной книги в те годы еще было несколько вычурное украшательство младшей группы «Мира искусства» с целым рядом аксессуаров, почти обязательных для художника: декоративные рамки, причудливые надписи, различные эмблемы. Использует их и Пискарев, но то, что для многих уже стало ничего не говорящими штампами, в его гравюрах претворено в живые и пламенные символы. Обложка с рыцарскими доспехами  и обвитым тернием сердцем сразу же настораживает читателя и характеризует героя. Образ Дон-Кихота проходит через всю книгу, последовательно обогащаясь новыми чертами. Каждой картине пьесы предшествует гравированный шмуцтитул, синтезирующий, иногда непосредственно, иногда через символ, содержание или основную мысль данного действия. Наиболее выразителен и эмоционально напряжен фронтиспис к эпилогу: гиперболически выросшая фигура рыцаря Печального Образа надвигается на зрителя уверенно и непреклонно, сквозь грозно смыкающиеся острия копий и алебард. Но действенные силы революции, противопоставленные в драме Луначарского романтическому идеализму Дон-Кихота, в иллюстрациях отражены мало. Лишь концовка, в которой фигура рыцаря приобретает характер гротеска, является как бы печально-ироническим выводом о судьбе героя.

Несмотря на то, что в некоторых случаях сохранена вычурная декоративность рамок, книга построена строго и цельно. Это одна из наших первых оформленных, а не только украшенных книг; она до сих пор остается в числе шедевров книжного искусства.

В последующие годы интересно было участие Пискарева в книге для чтения «Смена», оформление которой выполнено графическим факультетом ВХУТЕМАСа в 1924 году. Он сделал часть шмуцтитулов к разделам и несколько иллюстраций в тексте. Небольшие гравюрки на темы крестьянского быта и труда хорошо организуют страницу и, несмотря на некоторую стилизацию в духе народного творчества, очень просты и живы.

В 1926—1927 годах Пискарев с ювелирной точностью нарезал инициалы для издания «Оптики» Ньютона, определяющие содержание каждой главы; они стали классическими образцами для этого типа книжного оформления.

К сожалению, очень немногие работы Пискарева получили издательское признание и завершение. Не нашли издателя начатые художником на свой страх и риск иллюстрации к плутовской повести «Ласарильо с Тормеса» (1926). Отвечая содержанию произведения, гравюры полны юмора и движения, что сказывается и в характере штриха, круглящегося и стремительного.

Но основной работой этого периода были иллюстрации к «Железному потоку» А. Серафимовича, которые он исполнил по заказу Совнаркома к выставке, посвященной 10-й годовщине Октября. 

Макет книги был задуман интересно — при большом разнообразии композиционных решений в отдельных иллюстрациях и разворотах художник сохранил стройное единство общего замысла. Работа завершена не была, и издание не состоялось. Было сделано несколько гравюр и несколько черновых эскизов. Однако гравюры получили широкую известность, и одна из них была помещена на обложке китайского издания повести Серафимовича (1931). Эмоциональное содержание каждой иллюстрации выражено композиционным строем гравюр. Все строго продумано, всему найдено обязательное для данного решения место. Простота композиции в иллюстрации, показывающей отца над убитым сыном, подчеркивает силу и глубину отцовского горя. В сцене расстрела композиционная разреженность одной стороны восполняется спиралью дыма, переходящей в пятно крови, грозно нависшее над всем, как «нестираемый отзвук выстрела», которым полна эта ночь в повести Серафимовича. Здесь чисто декоративный росчерк, которым пользовались многие граверы, превращен Пискаревым во внутренне значительное обобщение.

Обычный светлый разрыв в центре разворота, иллюстрирующего сцену в штабе Кожуха, у Пискарева является символом пропасти между двумя трагически столкнувшимися группами.

Напряженный драматизм повести Серафимовича, соединяющийся с эпической повествовательностью, передан художником при малых размерах гравюр и их подлинной книжности.

Эта неразрывная связь графической изощренности с эмоциональной насыщенностью является одной из главных черт творчества Пискарева. Она характерна и для так называемой «малой графики», в которой Пискареву принадлежит одно из первых мест. Все экслибрисы, памятки и пригласительные карточки, сделанные им, отмечены несколько сентиментальной и подчас подчеркнуто наглядной символикой, что в данном виде графики вполне уместно. Книжный знак К. Ф. Богаевского как бы вводит нас в творчество художника; книжный знак В. Я. Адарюкова говорит о вкусах страстного коллекционера; пригласительные карточки на день рождения сына год за годом раскрывают радости и тревоги детской жизни. Все это маленькие графические шедевры, изящные и очаровательные.

Работа Пискарева над книгой развивалась в непосредственной связи с его педагогической деятельностью, продолжавшейся до 1930 года. Классом ксилографии в двадцатых годах во ВХУТЕИНе руководил В. А. Фаворский, что несомненно нашло отзвук в работах Пискарева. Но когда мы говорим об огромном значении Фаворского в формировании стиля нашей художественной книги, не следует забывать, что в эти годы студенты полиграфического факультета ВХУТЕИНа делали макеты своих маленьких книжек под непосредственным руководством Н. И. Пискарева, давшего им глубокие профессиональные навыки. Он выдвигал задачи удешевления массовой художественной книги, с любовью и вниманием входил во все мелочи книжного дела, стремился создать новый тип художника-полиграфиста, знакомого с производством. Заботился Пискарев и о том, чтобы академические работы студентов имели тираж, что сразу обязывало их серьезно подойти к решению задания как к производственной работе, которая пойдет в жизнь.

Конец двадцатых — начало тридцатых годов — период наивысшего подъема в творчестве Пискарева. В 1927 году он участвовал своими работами на Международной книжной выставке в Лейпциге и в Варшаве (диплом 1-й степени), на Всесоюзной полиграфической выставке его работы были поставлены «вне конкурса».

Его персональная выставка в Казани сопровождалась изящным каталогом со статьями В. Адарюкова и П. Дульского и иллюстрациями, отпечатанными с досок (Казань, 1928). 

В 1931 году Пискарев получил от американского общества любителей редких изданий в Нью-Йорке («Те МтНеЯ ЕЯИ!0п$ СшЪ о{ Мех УогК») заказ, над которым проработал почти два года. Общество предпринимало малотиражные издания в различных странах, причем произведение национальной литературы должно было быть проиллюстрировано художником этой же страны. В данном случае выбор пал на «Анну Каренину», иллюстрировать которую предложили Пискареву. Роскошное двухтомное издание на английском языке было отпечатано в 1933 году Гознаком в количестве 1500 номерованных экземпляров, которые целиком были собственностью заказчика.

В книге всего девятнадцать иллюстраций. Они являются в некоторых случаях антетами, в других — фронтисписами к восьми частям романа. Инициалы составлены из акцидентных украшений, которые используются также и для оформления колонцифр.

Значительное место в творчестве художника в тридцатые годы заняли работы, сзязанные со столетием со дня смерти Пушкина. Помимо портрета поэта, сделанного в технике цветного офорта, Пискарев награвировал на дереве несколько вариантов портрета для маленького девятитомника издательства «Асадеп!а» и для марки его юбилейных изданий.

В своей работе над иллюстрациями к «Повестям Белкина» Пискарев стремился приблизиться к ясности и простоте пушкинской прозы. Книга была сначала задумана как миниатюрное издание с цветными иллюстрациями и черными заставками и концовками. Изменение формата и отказ от цветных иллюстраций несколько нарушили замысел художника, обычно строго определявшего размер и место каждой гравюры.

В последующие годы Пискарев возвратился к работе над эстампом. Вначале он предпочитал технику цветного офорта, затем снова взялся за цветную линогравюру. К книге в эти годы он обращался от случая к случаю, главным образом в годы войны, причем чаще делал рисунки, а не гравировал. Так проиллюстрированы «Конек-горбунок» П. Ершова (1944), «Поликушка» Л. Толстого (1944), «Аленький цветочек» С. Аксакова (1945). Книгу «Родные поэты» в 1947 году он иллюстрировал гравюрами на органическом стекле, но этот материал не удовлетворил художника. Параллельно много внимания уделял Пискарев заботам о рационализации ряда процессов полиграфического производства, работал над способом брошюровки, наблюдал за печатанием эстампов и пытался создать кадры квалифицированных печатников при типографии Звенигорода, где по преимуществу жил художник начиная с тридцатых годов. Вспоминается, с каким энтузиазмом говорил он об этой своей’ идее, как горячился, доказывая настоятельную необходимость в квалифицированных производственных кадрах. К сожалению, большая часть проектов осталась на стадии замысла или замерла в самом начале осуществления в значительной мере оттого, что художник не получил вовремя поддержки.

Николай Иванович Пискарев умер 12 марта 1959 года, еще полный творческих замыслов и желания работать для любимого искусства.